Среди тем, которые волнуют родителей, довольно большое место занимает тема детской гиперактивности. Гиперактивность начинает проявляться обычно еще в возрасте 2 – 3 лет, и может порождать существенные проблемы, как дома, так и в детском саду. А когда эта гиперактивность еще сопровождается повышенным травматизмом, то есть ребенок режется, ударяется и получает различные травмы, это еще больше тревожит родителей, поскольку они не знают, что с этим делать.

Гиперактивный ребенок, независимо от ситуации, - дома, в гостях, в детском саду, на прогулке - будет вести себя одинаково: бегать, не задерживаясь надолго на любом, самом интересном предмете. На него не действуют ни бесконечные просьбы, ни уговоры, ни угрозы - механизм самоконтроля у него, в отличие от его сверстников, как будто просто не работает.

В некоторых случаях, когда это заболевание является симптомом органических нарушений, без лекарств не обойтись. Но в большом числе случаев органических нарушений нет, а гиперактивность и часто сопровождающие ее расстройства внимания и координации развиваются у ребенка вследствие сложностей в общении родителей с ним, а также друг с другом.

Многие не знают, что в этом возрасте в этих случаях, то есть когда гиперактивность не осложнена органическими нарушениями или задержкой психического развития (зпр), можно провести коррекцию психологическими методами и обойтись без лекарственных препаратов. Работать при этом нужно в первую очередь с матерью ребенка, а уже во вторую - с ним самим.

К сожалению, родители часто путают гиперактивность с детской непоседливостью, и обращаются за помощью, только когда ребенок начинает ходить в школу и у него появляются проблемы с учебой. К этому времени многочисленные программы поведения уже прочно укоренились в психике маленького человека, а с учетом учебной нагрузки, значительного времени, проводимого вне дома и ослабления контакта с матерью корректировать его поведение уже намного сложнее.

Обычно симптомы гиперактивности проявляются как

• неусидчивость, суетливость, беспокойство;
  
  
• импульсивность, эмоциональная нестабильность, плаксивость;
  
  
• игнорирование правил и норм поведения;
  
  
• проблемы со сном;
  
  
• задержка речевого развития

Гиперактивный ребенок, независимо от ситуации, - дома, в гостях, в детском саду, на прогулке - будет вести себя одинаково: бегать, не задерживаясь надолго на любом, самом интересном предмете. И на него не действуют ни бесконечные просьбы, ни уговоры, ни угрозы. Он просто не может вести себя иначе, поскольку механизм самоконтроля у него в отличие от его сверстников, просто не работает.

Я хочу поделиться своим опытом работы с такого рода ситуациями, с которыми я встречался.

Общие принципы коррекции мы рассмотрим на конкретном примере мальчика четырех лет и его молодой мамы, обратившейся ко мне в поисках решения. Сын - достаточно избалованный мальчик, которому с одной стороны многое позволяют, а с другой, когда он уже слишком переходит границы, его наказывают, причем довольно жестко.

Кроме того у него повышенный травматизм и это тоже составляет предмет озабоченности родителей. Тем не менее, они в определенной степени гордятся тем, что мальчик такой любознательный и бесстрашный, всюду лезет, и «не ходит, а бегает».

Вопрос, который маму беспокоил больше всего, - это не его гиперактивность, а ее неспособность быть уравновешенной с сыном. Она понимала, что, с одной стороны, все позволять ребенку не очень правильно, а когда ей приходилось его наказывать, у нее сдавали нервы, она не могла справиться со своим гневом, после чего чувствовала вину из-за этого и переживала.

Я хорошо знал, что для мамы ребенка до шести-семи лет, когда он еще не отделен от материнского поля, недостаточно просто получить советы, которым она могла бы следовать (что, как правило, не получается). Ей важно прожить все стороны, все аспекты ее ситуации так, чтобы приобрести внутренний опыт, который позволил бы ей найти свое собственное, прожитое изнутри, понимание.

Ведь даже очень правильный совет, полученный в такой форме, что эмоциональные реакции и чувства, которые сопровождают ее родительские решения или вызывают их, остаются не затронутыми, часто бывает трудно воплотить в жизнь. При очередном столкновении с проблемой эти эмоции снова проявятся, не давая возможности воспользоваться советом.

А нередко от подобных советов эти эмоциональные проблемы даже усугубляются. До получения совета женщина не знала, как ей поступать, и просто беспокоилась, переживала, а теперь она еще и знает «как правильно» - и у нее при этом не получается! У нее возникает чувство вины, которое еще более осложняет ее и без того непростую жизнь.

С учетом всего вышесказанного, я выбрал метод ролевого перевоплощения, который мог дать матери ребенка возможность получить собственный опыт того, как она взаимодействует с сыном, и какое влияние это оказывает на него. Она уже в прошлом обращалась ко мне и была знакома с этим методом, что, конечно, упрощало нашу работу.

Я попросил ее войти в состояние сына, когда он находится в «периоде вседозволенности». Сначала ей показалось, что это замечательное состояние – хочется радоваться, прыгать, бегать. Однако, когда я попросил ее исследовать это состояние глубже и описать ее чувства более детально, она заметила, что он вовсе не чувствует, что его любят, а наоборот, испытывает неуверенность, и это состояние не радости, а скорее возбуждения.

Она почувствовала, что ему не хватает внимания, не хватает такой совместной деятельности, которая дала бы ему и заинтересованность, и чувство, что он важен, что он не предоставлен сам себе. Глубже прожив состояние своего сына, она осознала, что ему нужны какие-то правила, а также образцы поведения. То есть ему нужно ощущение структурированной жизни. Ведь ребенок не может сам создать себе образцы и правила, и если родители создают ему организованную среду, в которой он хорошо понимает что можно, что нельзя, как правильно, а как не правильно, это дает ему чувства уверенности и родительской любви. Хотя в чем-то и ограничивает его.

Я провел ее через процесс, в котором она прожила чувства сына в двух случаях - когда такие образцы и правила поведения для него создана, и в случае их отсутствия. Во втором случае женщина сразу почувствовала неуверенность, беспокойство и стресс.

В процессе эволюции животного мира выработались инстинкты, помогавшие выживать в опасных, стрессовых ситуациях – это инстинкты бежать, карабкаться, драться, прятаться и т.п. Они присутствуют и в нас, в людях, с той разницей, что дикие животные умеют эти инстинкты выключать после исчезновения опасности, а мы потеряли эту способность, хотя и научились подавлять их внешние проявления с вредом для собственного здоровья.У маленьких детей, которые ближе к своей биологической природе, эти инстинкты не только не выключаются, но и не подавляются, а выражаются открыто в хаотической беготне, стремлении ломать все, что попадет под руку.

После проведенного процесса я уже мог объяснить ей, что нехватка внешней структуры у ребенка выражается не только в его психологическом состоянии, но и в нарушении координации движений. Это выражается в том, что ребенок не очень хорошо чувствует пространство, «не вписывается в повороты», задевает углы, гвозди, совершает резкие движения, не замечая рядом стоящих предметов, и в результате часто травмирует себя.

После того, как мы закончили с «состоянием вседозволенности», я провел эту женщину через аналогичный процесс для ситуации строгого наказания. Она, естественно, почувствовала, что ребенок испытывает обиду, несправедливость. Тут как раз и проявился инстинкт бороться, драться - она подтвердила, что в реальной жизни ее сын действительно проявляет этот инстинкт, но поскольку драться со взрослыми он, естественно, не может, то швыряет попадающиеся ему под руку предметы, игрушки.

Когда мама все это осознала, у нее проявились чувства вины, раскаяния, сожаления, которые она как фон чувствовала и раньше, но это были полусознательные чувства. Благодаря проделанному нами упражнению эти чувства были выведены наружу и осознаны. А то, что осознано уже можно корректировать.

Поскольку вина и сожаление - не конструктивные чувства, их необходимо было трансформировать. Мы воспользовались для этого медитативной методикой Сущностной Трансформации, когда с чувством взаимодействуют, как с проявлением части подсознания, которая проявляется в определенном месте тела. Каждая часть подсознания несет в себе свое позитивное намерение, которое часто не находит себе адекватного выражения, а проявляется искаженно, как, например, чувство вины.

У этой женщины вина ощущалась довольно сильно, телесное ощущение было большое – на всю грудную клетку. Когда эту часть мы вывели на уровень осознания и стали с ней беседовать, то выяснилось, что, в действительности, эта часть испытывала острую нехватку любви.

Из наших предыдущих занятий эта женщина уже имела опыт, как входить в состояние потока любви и направлять его туда, где любви не хватает. Она проделала это (это заняло минут 10), и почувствовала себя любимой и любящей. В результате то, что было раньше чувством вины, теперь обрело новое имя, поскольку изменилось качество этой энергии.

Теперь она назвала эту часть энергией тепла и мягкости. Эти ресурсные энергии в их новом качестве, она интегрировала в себя, в свое тело и почувствовала состояние тепла, тихой радости и примирения. Энергии тихой радости и примирения – это уже энергии духовного ядра, которые в развиваемом мной подходе являются основой трансформации нездоровых, не благоприятных ситуаций. Я предложил ей исследовать, что получится, если она пошлет эти энергии сыну. Она увидела его улыбающимся, как он ее обнимает, как он счастлив.

Мы проверили, во что теперь превратились раскаяние и сожаление. Они превратились в спокойствие и тепло. А чувство вины превратилось в чувство ответственного отношения. Что естественно, так как вина является нездоровым искажением чувства ответственности. Сама она в этой ситуации с сыном осознала, что у нее ослабился внутренний конфликт между вседозволенностью и наказанием, и закономерно, но неожиданно для нее самой, ей стали приходить в голову новые решения и формы поведения.

Я спросил ее, в каких конкретных действиях ее новое самоощущение, ее новое отношение к этой ситуации может теперь выражаться в ее занятиях с сыном.

Первое, что она заметила – это то, что ей важно, что когда она будет с ним проводить время, обращать на него внимание не поверхностно, а глубинно. Это был ключевой момент! У нее появилась внутренняя потребность общения с ребенком на внутреннем, глубинном уровне. Так, чтобы заниматься с ним всеми теми играми и делами, которыми она с ним занимается, но не из раздражения, а из состояния тепла и мягкости, тихой радости и любви.

В качестве конкретного занятия, с которого можно начать, она назвала совместное рисование и еще несколько других занятий. В результате женщина почувствовала, что у нее появилась возможность не только не раздражаться, но и радоваться тому, что ее сын нуждается в ее помощи.

Я обратил ее внимание на то, что когда у ребенка есть структура с самого начала, все гораздо проще. В данном случае, когда у ребенка уже сформирован негативный поляризованный стереотип - или вседозволенность, или жесткие наказания, его уже придется переучивать.

Естественно, поначалу этот ребенок будет по-прежнему вести себя так, как прежде, - то есть капризничать, проявлять агрессию. Как с ним тогда себя вести? Я попросил ее мысленно представить такие сложные моменты, и как бы репетировать различные формы своего поведения, но обязательно из состояния глубинного внимания к нему, чувствуя внутри себя энергии тепла, любви, тихой радости. И женщина неожиданно для себя обнаружила, что когда она обнимает сына, она как будто обволакивает его этими энергиями, как бы насыщая его ими, и все его капризы, раздражение – просто тают.

В дополнение к этому мы нашли еще одну новую форму ее поведения, которая оказалась не простой для нее, - это перевести «серьезные дела», такие, как одеваться на прогулку или есть, в игровую форму. Так, чтобы они для него стали игровой формой обучения структуре.

Тут она смогла осознать, что в ней самой эти состоянии мягкости и жесткости не были уравновешены, а противостояли друг другу, как полярности, было сильное напряжение между излишней мягкостью и неуправляемой жесткостью. Ей стало понятно, что она эту свою внутреннюю поляризованность и неуравновешенность проецировала на ребенка.

Теперь же когда у нее появилось состояние внутреннего примирения, тепла, тихой радости, она почувствовала внутреннюю возможность, надежду, что она теперь сумеет выстроить отношения с сыном по-новому, что она, по ее словам, «помирилась с какой-то частью себя».

Фактически, можно сказать, что ребенок демонстрировал ей через свое неуравновешенное поведение ее собственную неуравновешенность и поляризованность. Когда мы дошли до осознания того, что, по сути, на него не сердиться надо, а благодарить, что он проявляет для нее то, с чем она сама должна работать и что ей в себе следует исцелить, тогда вообще все ее восприятие этой ситуации поменялось.

Через несколько дней я получил от нее сообщение, что отношения с сыном улучшились, и от этого ей тепло на душе. А еще через месяц она написала: «Я получаю удовольствие от прогулок с детьми, дети стали более послушными. Я наслаждаюсь ими и не думаю в это время ни о чем! Старший сын стал более разумным и сговорчивым.»

Этот пример типичный. Дети, особенно маленькие, через свое неуравновешенное, гиперактивное или агрессивное поведение часто проявляют неуравновешенность, поляризованность и другие непроработанные моменты своих родителей.

Поэтому для того, чтобы по-настоящему помочь таким детям, необходимо, чтобы родители, а мамы особенно, занимались внутренней работой. Поскольку они проводят со своими детьми много времени, им необходимо развивать осознанность в отношении тех своих качеств и сторон своего внутреннего мира, которые нуждаются в гармонизации. Тогда они смогут достигнуть баланса и для себя, и в отношениях с ребенком, чтобы помочь ребенку стать более сбалансированным, более уравновешенным.

С подходом к воспитанию как совместному развитию детей и родителей можно познакомиться по моей книге «Есть ли ошибка в формуле мира», в главах «Что надо лелеять в человеке» и «Воспитание или совместное развитие».